Сегодня просмотрела отдельные фрагменты еще раз, собрала первые мысли и рискну их обнародовать.
Я увидела это так:
Спектакль о пороках человеческих. Но представлено это все, я бы сказала, в «приятной» форме. В спектакле не все лежит на ладони: бери и проглатывай. Есть кое-что, что скрывается под театральными аллегориями и метафорами, если так можно выразиться. Вот это-то как раз и не позволяет так однозначно с первого просмотра сказать, что все ясно и понятно. Спектакль заставляет размышлять. Хотя бы на тему «нужно ли в наше время вот так говорить о низменных пороках со сцены?». Каждая деталь на сцене имеет не только свой технический смысл, но и работает на контекст и на создание образа спектакля и его героев (свет фар как вспышки сознания, воспоминаний и физической боли; постоянное движение всего на сцене для меня не только символ динамичного действия, но и водоворота страстей и отчасти помутненного рассудка на этом фоне; ).
Постановка спектакля не классическая, но и стопроцентно модернисткой ее назвать, наверное, сложно. По сути я бы определила это так: Смесь страсти, эротики, и преступления в оболочке трагедийного текста с элементами иронического юмора. Да, это эротический спектакль, но без приторности и пошлости, а красивыми любовными сценами актеры передают свои страсть и влечение. По сути это и есть главное действующее «лицо» на сцене. Их тянет друг к другу, и они сплетаются в единое целое. На это работает все : от движений и действий героев до лексики. Такое изображение победы физического влечения, низменной сущности любви, над ее платонической, духовной составляющей. Хотя нет, духовная близость у них тоже была – единое желание избавиться от мужа, именно это и явилось основой преступного замысла и воплощения его в жизнь.
В общем-то, я придерживаюсь мнения, что страсть не всегда есть разрушение, она может быть и созидательной. И влюбленность, любовь и страсть – это сестры по крови. Данный спектакль это напрочь отвергает.Страсть пагубна уже в зачатии, и не бывает счастья в любви через преступление, оно (преступление) убивает и убийцу. Рано или поздно, сначала морально, потом и физически. Что и произошло с героями. Смерть как избавление, и смерть как неизбежное наказание. Причем Фрэнк был наказан не только смертью своей, но и Коры и нерожденного ребенка. (а может быть смысл смерти ребенка и в другом еще – какова была бы жизнь этого человечка, зачатого в грехе, да еще и преступниками?)
Кора: женщина-демон, женищина-тайфун, закружила Фрэнка, заманила его в любовный омут, не было минуты остановиться, подумать – страсть поглотила всего его без остатка, помутила разум. «Я так ужасно хотел эту женщину» - вот что владело им. Трудно сказать, кто из них греховнее. Но она ведущая в их сценической паре. Именно Кора толкает его (и себя, конечно) на убийство, она соблазняет его, притягивает к себе. Впрочем, он и не сопротивляется этому, потому что умопомрачительная страсть завладела им полностью.
Мне не трудно говорить о том, как Даниил органичен в своей роли, (а вот трудно представить, что кто-то другой играл это до него), вообще, говорить об игре с точки зрения понравилось - не понравилось, и как он воплотил/сыграл своего персонажа, оценивая «новое» старое. Открытий для себя я не сделала. Я ведь уже не однажды здесь говорила, что считаю Даниила не только талантливым драматическим, но и штучным актером. Этот спектакль еще одно тому свидетельство. Поразила уже самая первая сцена, скорее даже, она задала тон всему восприятию спектакля – сцена казни на электрическом стуле как лейтмотив всей этой истории. С одной стороны, это было неизбежно и должно было этим закончиться. А с другой стороны, вот в таких муках и проходила жизнь Фрэнка после знакомства с Корой. Сыграно замечательно, всем телом, всем нутром, каждой клеточкой. Смотришь и веришь, что невыносимо страшно, мучительно и больно. Три часа находится на сцене в непростом с психологической и физической точки зрения образе очень сложно. Но до последней минуты Даниил отдает своему герою всего себя.
Вообще, партнеры стОят друг друга. Не могу сказать, что кто-то из них (Низина-Страхов) был ведущий, а кто-то ведомый. По-моему, в паре они были равноправны по игре. Весь спектакль воспринимается естественно, смотрится на одном дыхании, время не замечается, абстрагируешься от того, что это не только на сцене происходит, но еще и через экран.
P.S. не предтеча ли это спектакля «Драма на охоте»? Действие ведется от первого лица. Герой осознает и ложь, и похоть, и подлость свою, и пытается рассказать историю окончательного падения своего, есть уже зачатки внутренней борьбы. Это, конечно, не Чехов, но отголоски какие-то все-таки есть. (ИМХО, конечно)