Думаю, что спектакли воспринимаются по-разному не только в силу объективных причин, а и в силу зрительского настроя. Судя по отзыву из ВК, зрительница получила в итоге хороший, добрый, светлый театральный "заряд", и слава Богу. Нет "правильного" и "неправильного" восприятия, есть разные люди, приносящие в театр собственные разные состояния. (С другой стороны, возникает вопрос - а можно ли сказать истинно, каким был спектакль, если каждый видит его по-своему?.. Помню, как однажды "Вокзал на троих" поверг меня в глубокое уныние, тогда как зал весело смеялся. А в другой раз, спустя буквально три месяца, я вышла после ВнТ "на подъеме", любя и обнимая мир вокруг)
Видимо, у нас с Ирой было схожее состояние позавчера, потому что, встретившись после спектакля, мы, не сговариваясь, перемолвились, что он показался нам трагичнее, чем всегда. Нет, я не скажу, что играли "с трагедийным подтекстом". И, возможно, я что-то забыла, потому что видела спектакль уже довольно давно. Но, во-первых, мне показалось, что в самих мизансценах появилось что-то новое - какая-то немного другая пластика, может быть... Не знаю, виновата ли в этом акустика зала ДК Ленсовета (а ее обычно ругают), но шум прибоя, когда Пианист вышел к морю и начал дирижировать, был громче обычного, и звучал угрожающе, гневно. А движения Пианиста казались жестами Божьей марионетки, которую тянут сверху за веревочки, заставляя танцевать, когда от нее ничего не зависит. Равно как и его отчаянный бег на месте в конце спектакля под тот же грозный рев прибоя заставлял думать, что вот сейчас и Пианист, и все эти маленькие люди будут сметены штормом, как бумажные фигурки, и на песке останутся только сломанные стулья и покореженные инструменты оркестрантов. А человек бежит, задыхаясь, и не может убежать, как во сне... И падает, понимая, что сейчас обрушится последняя волна.
Пианист в новом look'е с "чеховской" бородкой выглядел трогательно.
И, как мне показалось, не был вот совсем уж равнодушен к чарам мадам Ортанс.
По сути, они два одиноких потерянных человека, и, возможно, могли бы быть даже счастливы, если бы мадам смогла обуздать свой темперамент, который обрушивается на бедного Пианиста, как Ниагарский водопад. Оркестрантки были ожидаемо хороши, и Елена Ташаева - "новая" Эрмелина - мне понравилась, менее "громкая" и более грустная.
История же Пианиста и Сюзанны прозвучала для меня как... нечто без звука, когда кто-то подложил ткань или войлок в пианино. Оставила ощущение запертой комнаты, где не хватает воздуха, а люди боятся открыть окно. Вообще, казалось, что всем героям пьесы не хватает дыхания, что-то окружает их, давит, душит. И все их вскрики и вскукареки останутся лишь вскриками. А главное, "всё будет так, исхода нет". И даже самоубийство Сюзанны - попытка поступка - ничего не меняет ни в окружающих, ни, по большому счету, в Пианисте, который бежит на месте, как вчера, позавчера и поза-поза-поза...
Вообще, "Оркестр" - экзистенциальная пьеса. Насколько я понимаю, ставить ее очень трудно: с одной стороны - возможность и соблазн скатиться в "кабаре", развлекающее зрителя, с другой - опасность превратить текст Ануя во что-то совсем "философское", от чего зритель начнет тихо тосковать.
Спектакль балансирует на грани, склоняясь то в одну, то в другую сторону, но в целом выдерживает равновесие. Хотя позавчера он показался мне именно "философским" - нет, это не значит, что я тосковала от самого спектакля. Но, как я уже говорила, много зависит от того, с чем зритель пришел в театр. Тогда может возникнуть самый неожиданный резонанс, и спектакль обретает звучание, слышное конкретно тебе, но, возможно, не слышное другим...
Ну и, как говорится, чтобы не с пустыми руками. Ничего лучшего всё равно не получилось, да и не могло бы. Но так, для атмосферы...